Путь к богатству вымощен трупами

Герой романа Достоевского «Игрок» выпрашивает ласку у стареющей соблазнительницы перед тем, как сделать ряд проигрышных ставок за игорным столом. Фрейд трактует этот эпизод как замещение «порока» мастурбации пристрастием к игре. С его точки зрения, сочетание самой страсти к игре и чувства вины за эту страсть эквивалентны чувствам, которые испытывает ребенок в связи с мастурбацией. Эдмунд Берглер, американский ученик Фрейда, развивает эту теорию: он утверждает, что страсть к игре является замещением чувства вины, которое испытывает ребенок из-за эдиповой тяги к матери. Тем самым для взрослого игрока проигрыш становится «наказанием» за его детские прегрешения. Чтобы искупить эти прегрешения, игрок не просто готов смириться с проигрышем, а в буквальном смысле хочет проиграть.

Когда рулетка в казино начинает вращаться, все присутствующие невольно замирают и сосредоточенно ждут, что принесет судьба игроку. Приблизительно то же чувство возникает при виде мелькания цифр на биржевом экране. Время от времени, когда меня навещает кто-нибудь из друзей, я нарушаю свое персональное правило и позволяю ему составить мне компанию в торговые часы. И каждый немедленно предлагает войти со мной в долю за 1 % от ежедневных сделок.

Довольно часто мне встречаются спекулянты, которые неотвратимо движутся по пути к разорению. Один из них был лучшим другом моего брата. После биржевого краха 1987 года он почему-то решил, что в экономике повторяется сценарий 1929 года: сначала будет паника, а потом - подъем. Как только цены начинали быстро падать, он тут же бросался продавать фьючерсы «С&П 500». После того как он понес убытки подряд в двенадцати таких сделках, его состояние сократилось на 80%. Я посоветовал ему сократить степень риска: не продавать фьючерсы, а покупать опционы на продажу. В худшем случае, если опционы окажутся бесполезными, то максимум, что он потеряет, - это уплаченную за опцион премию. В противном случае степень риска будет теоретически стремиться к бесконечности. Он послушался меня и стал покупать опционы продавца. Он проделал это шесть раз подряд - и все шесть раз проиграл. Наконец я предложил ему сделать перерыв - временно выйти из игры: «Рынок - не волк, в лес не убежит. Ты сможешь вернуться в любой момент. А если ты посмотришь на него со стороны, то сможешь лучше понять, что к чему».

В ответ я услышал: «Нет, я не могу выйти. Пока я буду не у дел, может случиться что-нибудь потрясающее. Я ожидаю краха с минуты на минуту и не хочу его пропустить».

Поскольку я встречал немало игроков и спекулянтов, оказавшихся в таком же положении, я посоветовал ему впредь обходиться без моих советов. И с тех пор он со мной, не разговаривает.

После всех кошмарных историй, которых я наслушался в юности и насмотрелся собственными глазами, карабкаясь вверх по лестнице жизни, я приобрел аллергию на риск. Как только возникает опасная ситуация и я начинаю проигрывать, я вспоминаю об игроках, которые потеряли всё, что имели. Особенно яркое воспоминание - о знаменитом брокере, торговавшем сахаром на товарной бирже кофе, сахара и какао. Он играл, проиграл и покончил жизнь самоубийством. Его система состояла в том, чтобы покупать сахар, как только цена на него падает ниже 5 центов, и продавать, как только она поднимается выше 5 центов. Эта система срабатывала много раз подряд... до тех пор, пока одним скачком цена на сахар не поднялась до 40 центов за фунт. Эта потеря превысила маржу в тридцать раз.